Джинн и так смотрела на Гарольда. Внезапно она передернулась от отвращения и робко прижалась ко мне, словно искала защиты.

— Дэнни, дорогой. Я хочу остаться вдвоем.

— Это интересная идея, — с энтузиазмом сообщил я. — Но ведь его бутылка разбилась.

— Он может залезть в мою, — ответила она. — Мне-то бутылка уже не понадобится. — И она что- то прошептала. Превратившись в сизый дымок, Гарольд исчез в бутылке из-под виски.

— Бедняжка, — сказала Джинн, закупоривая пробку. — Ему там будет тесновато.

И тут я увидел, какими влюбленными глазами смотрит на меня Джинн. Сердце бешено заколотилось. Она тихо спросила:

— О, мой спаситель, ты любишь меня?

— Безумно, — покорно ответил я.

— Мой защитный механизм, — хихикнула она. — Ты должен меня любить.

Но я ничуть не возражал.

Я обнял ее одной рукой и поцеловал. Другой рукой я взял бутылку с Гарольдом и бросил ее в корзину для бумаг.

Джинн мечтательно улыбнулась и сбросила полотенце.

Перевел с английского Валентин СЕРГЕЕВ.

Нина

Габриэлян

ЖЕНЩИНА,

ИСПОЛНЯЮЩАЯ

ЖЕЛАНИЯ

Что означает для вас феминизм — теория, способ жизни, а может быть, мировоззрение?

Н. Г.: Вообще на этот вопрос можно дать сто ответов, потому что явление очень широкое и достаточно противоречивое. Для меня феминизм — возможность реализовать незадействованные резервы женской психики, менталитета.

-

А борьба женщин за равные права с мужчинами — в труде, в политике; проблемы, связанные с полом, сексуальностью вас не волнуют?

Н. Г.: Наверное, это очень важно. Но рассматривать женское движение только как борьбу за свои права, по-моему, вульгаризация. Для меня подобная постановка вопроса интересна только в той степени, в какой соприкасается с творчеством, а творчество я понимаю широко. На мой взгляд, сейчас из глубин, куда он был некогда вытеснен, выходит на поверхность гигантский материк — пространство женского мира. Потому что все ценностные ориентиры нынешнего мира — сугубо мужские. Каждый предмет окружен плотной оболочкой идей, представлений, ассоциаций, накопленных человечеством за длительную историю его существования, и верхний слой этой оболочки всегда отражает мужское представление о мире. Речь не о том, плохо это или хорошо, — речь идет об однобокости. Мы живем в искривленном пространстве.

—

Это слишком серьезный тезис, чтобы оставить его без доказательств.

Н. Г.: Да начнем с первооснов культуры — языка. Во многих языках понятия «мужчина» и «человек» обозначаются одним и тем же словом, в отличие от «женщины», которая никогда не бывает равна «человеку». В работах многих философов вы встретите отождествление мужского начала с духом, женского — с материей, плотью. Даже столь утонченный философ, как Владимир Соловьев, пишет о том, что отношение человека к женщине — знаменательная постановка вопроса! — должно быть таким, как Творца к твари, Христа к Его Церкви… А вот высказывание Ницше: «Поверхность — душа женщины, подвижная, бурливая пленка на мелкой воде. Но душа мужчины глубока, ее бурный поток шумит в подземных пещерах». Рассуждение так мало импонирует женщине, что и она может отказать мужчине в наличии ума.

-

Отплатить той же монетой?

Н. Г.:

Вот уж нет! Хуже нет, когда

женщина, желая самоутвердиться, идет путями мужчины и становится агрессивной. Мне это проще показать на примере литературы. Сейчас появилась волна яркой, интересной «женской» прозы — Лариса Ванеева, Светлана Василенко, Нина Садур… Ряд можно продолжить. Пытаясь вырваться из системы мужских стереотипов, они зачастую оказываются привязанными к ней столь же крепко, как писатель-антисоветчик к советской системе. «Идешь к женщинам — не забудь плетку» это опять Фридрих Ницше. И вот наша «женская проза» так заворожена плеткой, что дает на нее постоянную агрессивную реакцию.

-

Чем женский мир отличается от мужского?

Н. Г.: Это с большим трудом поддается определениям: здесь мы имеем дело с явлениями, уходящими корнями в иррациональные глубины. Мы пользуемся понятиями «мужчина» и «женщина», но есть еще «мужское начало» и «женское начало», это вещи не совпадающие. Психологи, в том числе Карл Юнг, утверждали, что в каждом из нас есть и то, и другое. Все знают платоновское учение об андрогине, который был разделен на две половинки, вечно притягивающие друг друга. Древнекитайская медицина утверждает, что организм, в котором нарушен баланс между мужской энергией Янь и женской энергией Инь — больной. В христианстве есть учение о Логосе и Душе мира… Вульгарным было бы предположить, что речь идет о простом физическом слиянии, взаимодополнении: это скорее идеальная космогоническая модель Вселенной.

Мои взгляды не являются антимужскими; я отрицаю не мужское начало, а его тотальное господство, сделавшее мир кривым — с борьбой за власть, войнами, экологическими кризисами…

-

Зато мы получили цивилизацию.

Н. Г.: Да, но какой ценой? Хотя история не пишет черновиков, рискну предположить, что, пойди человечество по «женскому» пути, мы бы имели не цивилизацию в

шпенглеровском употреблении этого слова, не безудержное развитие техники, но культуру. Мне кажется, в товарном, мире материальными путями ни одной проблемы не решить. Только духовными. Возможно, мы имели бы психическую культуру и вовсе не нуждались бы в колесе, тракторе, оружии и т. п. То, что существует сейчас, я бы сравнила с «внешним скелетом», который есть у некоторых насекомых. Мы не освобождаемся от материи, а все больше закрепощаемся. Не говоря уж о накопительстве…

- А кто сказал, что мы хотим от нее освободиться? По-моему, все мечтают о прямо противоположном — побольше бы ее, материи, в самых разных формах…

Н. Г.: Как-то я читала о племени, лепившем горшки из глины, в которой содержались радиоактивные элементы. Бесценные. горшки. Очень вредные для тех, кто из них ел.

- Дух — мужское начало, материя — женское, это традиция. Похоже, вы просто меняете полюсы местами, и теперь душа — это «она», а плоть — «он». Но разве мир от перемены полюсов перестает быть кривым? Да и всякий человек, знающий историю культуры, вспомнит, что мужчины все же некий вклад в нее внесли.

Н. Г.: Повторяю, мои высказывания не являются антимужскими. Но есть вещи, которые по самой своей природе ближе женщине. Может быть, она причастна к каким-то космическим основам, паранормальным явлениям, к тому, что Карл Юнг определяет как коллективное бессознательное. У нее более развита интуиция, экстрасенсорные способности.

- Экстрасенсы все же, по больше части, мужчины.

Н. Г.: Просто женщины редко делают из этого профессию. Известно, что жертвами средневековой инквизиции становились «ведьмы», которых «Ловили» на каких-то парапсихологических способностях. На Руси были «бабки»- ворожеи, а не дедки… Еще Лев Толстой замечал, что женщина отвечает не на то, что ей говорят, а на то, как ей кажется, что ей говорят, то есть чувствительна не к словам, а к интонации, мимике, к тому, что стоит за словом.

- В одном из произведений «женской прозы» я читала примерно следующий диалог: